Вы здесь

Как якутянка помогала детям Беслана и на шоу Первого канала

07 сентября 2019 в 10:45Рубрика: Жизнь +

Окончив школу в Амге и став ученицей российских мэтров психологии, она спасала израненные души детей Беслана, лечила «звездные болезни» юных талантов на шоу «Голос. Дети». А теперь учит студентов в Якутске и психологически готовит наших гимнасток к Играм «Дети Азии». Простым пластилином Евдокия Неустроева творит чудеса, снимая стресс и заставляя верить в себя.

В свою взрослую жизнь Евдокия Неустроева шагнула, как и тысячи других выпускников сельских школ республики. В 1995-ом уехала из родной Амги и поступила в Якутский пединститут. Через пять лет с дипломом психолога на руках устроилась социальным педагогом в 23-ю школу Якутска. А еще через полтора года стала преподавать психологию в Саха государственной педагогической академии. Оттуда Евдокию направили в аспирантуру Российской академии образования, где она училась и работала десять лет.

Дети Беслана не оправились до сих пор

Евдокия НЕУСТРОЕВА, кандидат психологических наук:

- Моим научным руководителем в Российской академии была Вера Владимировна Брофман. Она работала в команде психологов, разрабатывающих программу «Развитие». Это очень интересная и сложная программа, не получившая широкого распространения. Эта команда прибыла в Беслан уже на четвертые сутки после теракта в школе. Меня направили туда через полгода. Задача, которая стояла перед психологами, - реабилитация детей Беслана. Это касалось не только тех ребят, кто непосредственно находился в заложниках у террористов, но и всех детей этого города. Там нет ни одной семьи, кого бы не коснулась эта трагедия. Очень тесные родственные связи, как у нас. Небольшая республика, очень маленький городок. Беслан по размерам как наша Марха. И от Владикавказа он находится как Марха от Якутска.

Я занималась с ребятами старшего дошкольного и младшего школьного возраста. Из дошколят у меня была одна девочка, которая с мамой была в заложниках, остальные ребята – из пострадавших семей. Мы старались через живопись, творчество помочь ребятам пережить трагедию. На события в Беслане откликнулся весь мир. Там работало очень много специалистов, были даже свидетели Иеговы. Для Беслана запустили большие долговременные программы психологической помощи. Мы очень надеялись, что когда-нибудь психотравма у детей сойдет, что будет положительная динамика. Но оказалось, что в критические, кризисные периоды она возвращается. Это в подростковом и юношеском возрасте, в период влюбленности, перед экзаменами. Они просто не могут спать, возвращаются кошмары. И ничего с этим сделать не удалось.

- То есть и через 12 лет после трагедии в Беслане она не отпустила своих заложников?

- Многие ребята уже учатся в институте, закончили их, создали семьи. Но до сих пор они всегда обязательно носят с собой воду в бутылочках и какую-нибудь еду. Они три дня сидели в школе без воды и еды. Теперь подсознательно не могут без них. Спустя время мы в Беслане безошибочно определяли, кто из детей был в заложниках. Они все были полными, родители их закармливали.

Дети Беслана очень быстро осознали смысл жизни. Если наши детки, когда мы проводим диагностику и просим нарисовать какой-нибудь рисунок, рисуют чисто детскую субкультуру – спайдермэны, черепашки ниндзя, феи, то детки Беслана рисуют семью, маму. Они подписывают рисунки: «Как хорошо…», «Чтобы все мои родные были живы и здоровы», «Вот я взрослый, мне много лет, вот мои дети». То есть они резко осознали, что такое Жизнь.

У них в этносе очень много сохранившихся традиций, определенная культура горевания. В Беслане три года не играли свадьбы, не праздновали юбилеи, все жители были в трауре. Мы обратили внимание на очень интересную вещь: на их беду откликнулся весь мир, построили школы, дома культуры, спортивные комплексы. Но при этом мир начал очень сильно вторгаться в традиционную культуру местных жителей. И в какой-то период через полгода - год после трагедии они сказали: «Хватит. Нам ничего не нужно. Мы должны сами осознать и пережить это горе».

Точно так же, как мы живем в холоде, он тоже живут в сложных условиях – то наводнения, то оползни, то еще что-то. То есть они веками научились сами со всем справляться. Потом они подпускали к себе только местных специалистов. С детьми работали выпускницы из Владикавказа, знающие язык, культуру. Я была в Беслане два раза, потом уже готовила педагогов и психологов из местного населения.

Мы собрали огромный диагностический рисуночный материал. В декабре 2005 года для нас сняли пансионат в Ялте, вывезли туда специалистов, психологов и педагогов из Беслана. Мы просмотрели порядка двух тысяч детских рисунков. Что с нами творилось! Рука не врет, любой творческий продукт несет эмоциональный заряд. Нас колотило, мы не могли все это смотреть - бородатый мужчина в камуфляже, опять эта захваченная школа, кровь. Все авторы были закодированы, но мы, проводя такую диагностику каждый год, уже понимали, какие рисунки сделаны одним ребенком. У каждого ребенка был свой неповторимый стиль. Мы видели, когда ему становится лучше, когда страх снова накатывает.

- А что мировая наука говорит на этот счет?

- Пока никто не изучал, как ведет себя психотравма на детях. Есть исследования в отношении взрослых, к примеру, отслуживших в Афганистане солдат. Выявлена закономерность: чем дольше период До, тем более ресурсным становится человек. Он, конечно, меняется, но у него было много счастливого детства, юности, опыта, являющихся хорошим ресурсом, который его вытягивает. А у детей за спиной ничего нет – начало жизни, в котором они получили такое мощное негативное впечатление.

Ребят, кто в 2004 году пошел в первый класс, потом на год оставили дома и лишь затем отпустили в школу, снова в первый класс. Заходить в школу, любое большое помещение им страшно. Отдельно работали с родителями, которые не знали, что делать. Очень скоро дети стали друг друга избивать, выпуская агрессию. Больше всех доставалось детям учителей. Мы долго думали, почему так происходит, и поняли: учителя не спасли. И ребенок на своем уровне понимания отыгрывает это так.

Очень страшные вещи с мужчинами творились. Осетинский этнос - мужской, а мужчины не смогли защитить. И вот это горе закупорилось там на годы. Слава Богу, были психологи, с которыми дети опять становились детьми. Это уже был не плач, не трагедия… К нам приходили родители в ужасе: наши дети играют в смерть, похороны, убийства. Очень долго нам пришлось объяснять им, что это нормально в данной ситуации, что не нужно это запрещать, все это дети должны пройти.

Голодная кошка: охотиться или просить?

- Диссертацию вы защищали по детям Беслана?

- У меня было три группы: старшие дошколята и первоклассники из 31-й школы Якутска разных национальностей, мои беслановские дети, и были дети, с которыми я работала в Москве. Работала я со скульптурой, которую дети лепили из пластилина. Мы живем в рамках от веселья до грусти, от добра до зла, от храбрости до трусости. И вот эту эмоциональную шкалу по своей методике и начала прорабатывать. Мы работаем не только с классической, но и экспериментной скульптурой. Например, кошка, которой наступили на хвост и которую гладят по спине, кошка голодная, кошка сытая. В следующем этапе мы убираем кошку, и на примере самой простой колбаски нужно показать голод и сытость.

Эти три группы дали мне потрясающий результат, который просто всех ошарашил. Я фотографировала все детские работы, потом они прошли экспертную оценку искусствоведов, художников. Работы якутских деток с чисто художественной, символической артстороны были просто потрясающими. Это были уже готовые артобъекты, шедевры - это мнение искусствоведов. При этом наши дети назвать свои работы никак не могли, кое-как повторяли тему, выдавали самые примитивные названия. У москвичей наоборот: полностью примитивные работы, но как называют, как преподносят! И мои бедные детки из Беслана – ни там и не там… Хотя вроде очень близки к нам. Мы ожидали, что творчество их вытащит – не вышло.

Когда взрослый человек начинает заболевать, он в какой-то мере впадает в детство. То же самое происходит и с детьми: больной семилетний ребенок ведет себя как трехлетний – просится на ручки к маме. Это же произошло с бесланскими детьми. Они опускались на уровень много ниже своих лет – и в работах, и в названиях.

Есть очень интересный момент с той же голодной кошкой. Якутские дети голодную кошку никогда не сделают дохлой. Она будет мощная, идет на охоту, добывает себе еду. Мы работали и с малышами, подростками, студентами. И все наши голодные кошки такие. Это наша натуральная сила. А московские кошки – «Подайте Христа ради. Красный Крест, кто-нибудь, налейте мне молочка, а то я умру сейчас». Зато у них очень здорово показаны почти все позитивные эмоции, и названия шикарные.

- А какие наши кошки сытые?

- Почти все лежачие – наелся и тебе хорошо. Наши дети очень хорошо передают динамику в скульптурах. Все работы были очень динамичными, в движении. У москвичей – все статичные вещи, эдакие египетские сфинксы, где-то позерство.

На основе этих исследований я сделала вывод, что Север дает мощную творческую жилу. Я и сейчас занимаюсь с малышами. Нет ни одной нетворческой работы. У нас очень закрытая нация, которая не умеет выражать эмоции словами. А выход то должен быть, вот он и проявился в творчестве. Мой шестилетний труд очень заинтересовал ученых, меня много  расспрашивали, беседовали. Еще один вывод: если человек не обладает интеллектом, у него нет и творчества.

- Евдокия, вы диагностируете детей при помощи лепки. Это действительно универсальный и эффективный способ?

- Лепка позволяет полностью творчески раскрыться ребенку. Детки с синдромом гиперактивности с удовольствием спокойно лепят, через это выпуская лишнюю энергию. Материал этому соответствует. Мы даем каждому ребенку тему, наблюдаем его по полгода и больше. И работаем в четкой оппозиции – сытая кошка, голодная кошка. Как только мы показали в продукте две противоположные вещи, мы можем провести между ними градацию.

Взрослым я объясняю это так: есть состояние «совсем устал, ноль, труп» и есть состояние полной эйфории. Когда человек задает себе вопрос: «На какой стадии усталости я нахожусь?», на шкале два, три он может себя здесь остановить, чтобы в ноль не уйти. Вытащить себя за волосы, отдыхать, есть, еще чем-то заняться. Мы отрабатываем с детьми эти базовые эмоции, чтобы уметь саморегулировать свое состояние.

- А человек без помощи специалиста может научиться контролировать свое состояние?

- Да. Если он постоянно задает себе вопрос: «Что я делаю? Прав я или не прав?». Это обязательная вещь, чтобы чего-то добиться в этой жизни. С другой стороны, эта саморефлексия может уйти в самоедство, самокритицизм. Но плохо, когда его вообще нет. Тогда у человека нет никаких ограничений.

Из Димы Билана делали куклу вуду

- Евдокия, я знаю, что вы в Москве работали на проекте Первого канала шоу «Голос Дети».

- Это был первый сезон, 2014 год. Одна моя коллега работает в шоу-индустрии. Она и рассказала, что набирают психологов на новый проект. Кастинг проходили более полутора тысяч детей со всей России. Очень все долго, многочасовые ожидания, дети выматываются – нужна работа психологов. Я пришла на проект, когда начинались съемки. У меня в группе было 15 детей. Теперь я знаю, что такое телевидение, что такое Первый канал. Съемки начинаются в шесть утра, заканчиваются почти в два часа ночи. Все очень долго ждут. Потом хлопушка и снимают где-то час, все должно быть сделано одинаково хорошо. Мне было страшно жалко массовку – этих бабулек с пакетами еды. Их, как зрителей, загонят в зал в шесть утра и отпускают в 12 ночи. И платят за это 800 рублей.

Что касается детей, то они настолько потрясающе талантливы. Каждый на своем месте – уже звезда. Мы много спорили, стоит или не стоит подвергать детей таким стрессам, кастингам. Кто-то считает, что нет, ни в коем случае. Но большинство сошлось во мнении, и я к нему присоединяюсь, что, если есть талант, если ты одарен, ты должен работать. Этим детям страшно повезло, что с ними работали лучшие спецы. И не важно, кто победил. Для всех это был огромный уникальный опыт.

Шикарно на проекте отработала Пелагея. Она именно такая, как в телевизоре – абсолютно легкая. И дети рядом с ней со всем отлично справляются. А Дима Билан вообще, кажется, ничего не делал. У меня его дети лепили куклы типа вуду. И прям руками по ним: «Вот тебе, Дима, вот!». У него сплошь все дети плакали. Они были абсолютно не готовы, постоянные истерики. Дмитрий Нагиев прекрасно своими шутками снимал тревогу. Умница, ни одного дубля. Максим Фадеев великолепно отрабатывал со своими детьми. Ни один его ребенок не плакал, даже когда проигрывал. С Натальей Водяновой намучились. Красавица, умница, модель. Как интервью или диалог, очень много дублей было с Наташей. За ней свита из двадцати человек: кто-то волосы поправляет, кто-то таблетку, воду подает. Потом узнали, что она, оказывается, была в положении.

У детей на проекте была развита саморегуляция. Один мальчик Вахтанг все просил: «Дайте мне побегать по коридору». Это ему нужно было для снятия стресса. Нас загнали 30 человек в одну комнату, и часами ждешь своей очереди. Тут в ход пошли аппликация, моя лепка. Подростки с нами не занимались, но просили пластилин, чтобы просто мять его в руках. За день у меня три килограмма пластилина смяли до такой степени, что я его выбросила. На второй день меня не было до обеда, соответственно пластилина не было. Подростки ходили и спрашивали: «Где такая? (Евдокия поднесла руки к уголкам глаз – ред.) С пластилином?».

Я ведь в команде одна азиатка была. Зато гастарбайтеры смотрели на меня с явным восхищением: «Наша выбилась!». Любая моя просьба что-нибудь принести, подвинуть, выполнялась молниеносно. Ко мне другие люди подходили, чтобы за них попросила, а то их не слушают. В общем, я там была просто мегазвезда (смеется).

- Из Якутии участники были?

- Была Ариша Данилова. Но там было два кабинета, и мы оказались в разных. Я смотрела на нее: вроде бы похожа на нашу, вроде бы нет. И она на меня поглядывала, но так ни разу и не поговорили. Кавказских детей очень много было. Таланты неимоверные. Вся Грузия, вся Армения. Их безжалостно срезали на кастинге, потому что, видимо, так политически нужно было для соблюдения пропорции. А то бы на «Голос. Дети» сплошной Кавказ был.

Не вскрывайте кокон!

- А теперь вы занимаетесь с гимнастками, которые готовятся к Играм «Дети Азии».

- В 2014 году в мою альма матер – университет – меня пригласила мой учитель Мария Михайловна Прокопьева. И я вернулась в Якутск. Здесь попросили поработать с какой-нибудь нашей детской командой. Мне очень нравится художественная гимнастика, и я выбрала ее. Сейчас работаю с двумя командами. В мою задачу входит диагностика: насколько психически устойчивы спортсменки, как вырабатываются дети, ведут себя. Наша эмоциональная закрытость не дает нам покоя – не улыбаемся, не передаем эмоции. Учимся показывать их без слов. Руку не обманешь – в этом и плюс, и минус. Умницы девочки, работяги. Сколько лет они уже этим живут.

Нам очень трудно выезжать на соревнования. Дети в других регионах выступают каждые выходные. Очень мощный опыт нарабатывается. А мы максимум один-два раза в год можем выбраться. Вот и выступаем друг перед другом, что печально.

В этом виде спорта все упирается в подростковый возраст. Девочки вырастают, появляется вес. Мы же дети своих предков, даже чисто пропорционально по строению фигуры. Что будет с телом – это неуправляемо. И все равно детей нужно отдавать в спорт. Он воспитывает характер, силу. Ну, а дальше, если все сложится с личными качествами, тренером, ребенок пойдет дальше. У наших девочек-гимнасток замечательный тренер Татьяна Кирилловна Шишигина. Надеюсь, что смогу ей помочь.

- Евдокия, ну, и традиционный вопрос для детского психолога. Что вы посоветуете родителям, чьи дети подошли к трудному подростковому возрасту?

- Подростковый возраст – это переломный момент. Ты уже не ребенок, но еще не взрослый. Мне очень нравится притча про бабочку. Человек увидел, что из кокона пытается выбраться бабочка. Человеку стало жалко бабочку, и он помог ей – сделал надрез на коконе. Бабочка выбралась, но так, к сожалению, и не полетела. Мы взрослые столько энергии, столько внимания вбухиваем в нашего ребенка. И этим мешаем им раскрыть крылья и полететь. Нельзя педалировать, требовать, чтобы он вырос сейчас же, в сию же секунду. Не бывает такого, переходный период нужно пройти.

Раньше была учеба, учеба, учеба. А тут уже вектор меняется. Авторитет уже - не мама с папой, ни учителя, а сверстники и чуть постарше люди. Я очень часто успокаиваю работающих мамочек, которые жалуются, что не могут много времени уделять детям. Для подростка авторитетен взрослый, у которого есть социальный статус, к кому обращаются люди. Ругань, нравоучения уже не работают. Как только взрослый это понимает, и начинает учить ребенка своим поведением, примером, он может договориться с ребенком: «Мы проговариваем с тобой систему наказаний и поощрений. Если ты это не делаешь, сколько дней мы не будем гаджетами пользоваться?». Когда, как взрослые люди, выработали правила, их нужно придерживаться.

Особенно трудно подростковый период проходит у девочек. У них появляются вторичные половые признаки. Они чувствуют внимание к себе, как к женщине. Но внутри остается ребенок: что-то там себе придумали, не так сказали, что-то недопоняла. Вот и получается, извините, расколбас – несоответствие внутреннего и внешнего. И с этим коконом нужно обращаться очень осторожно.

Источник: Сергей СУМЧЕНКО

Опрос недели

Довольны ли вы мерами правительства РФ по сдерживанию продуктовых цен?